Esping-Andersen, G., & Billari, F. C. (2015). Re-theorizing Family Demographics. Population and Development Review, 41(1), 1–31. http://doi.org/10.1111/j.1728-4457.2015.00024.x
Госта Эспинг-Андерсен и Франческо Биллари предлагают пересмотреть представления о взаимосвязи роли семьи, образования и рождаемости. Взглянуть по-новому на будущее рождаемости они предлагают через призму гендерного равенства.
Существующие теории пост-переходного развития рождаемости предсказывают “менее семейное” (“less family”) будущее: усиление нестабильности семей (партнерских союзов), снижение брачности и рождаемости. И эти взгляды подтверждались эмпирическими данными на протяжении всей второй половины двадцатого века. Лишь в последние годы эмпирические свидетельства заставили пересмотреть устоявшиеся уже теории. Авторы отмечают три главных момента, которые идут в разрез с базовыми теориями. Во-первых, несмотря на значительное снижение рождаемости, не произошло глобальной корректировки родительских предпочтений в сторону однодетной иди бездетной семьи (см. обзор статьи Sobotka, T., & Beaujouan, ?. 2014 в этом выпуске). Во-вторых, буквально в последние года резко изменились многолетние тренды: теперь уровень рождаемости положительно взаимосвязан с экономическим развитием, доходом и занятостью женщин. В-третьих, существенные изменения наблюдаются на индивидуальном уровне: вопреки традиционным представлениям и теориям рационального выбора, сегодня более стабильные союзы и высокий уровень рождаемости характерен для людей с более высоким уровнем образования. В статье предлагается новая теоретическая концепция, объясняющая недавние развороты трендов. Предложенная в статье теоретическая конструкция опирается на идею важности гендерного равенства для быстрого и эффективного восстановления рождаемости после закономерного но временного снижения. Таким образом, скорость восстановления рождаемости авторы увязывают со скоростью распространения эгалитарных гендерных норм. В свою очередь, распространение гендерного равноправия моделируется с помощью стандартной эпидемиологической модели диффузии (забавно, что в такой терминологии гендерный эгалитаризм рассматривается как эпидемия).
Эспинг-Андерсен и Биллари иллюстрируют ключевую идею на примере европейских стран, сравнивая взаимосвязь гендерного равенства и прочности союзов в конце 1980-х и конце 2000-х годов (см. рисунок 1). Произошедшее в последние годы изменение зависимости отчетливо видно при данном сравнении.
Рисунок 1. Взаимосвязь гендерного эгалитаризма и стабильности партнерских союзов в конце 1980-х (a) и конце 2000-х годов (b)
Основные положения новой теории исследователи формулируют в пяти утверждениях.
- В отсутствие мощного внешнего воздействия, общество остается в состоянии традиционного равновесия. Вне зависимости от того, был ли исходный импульс экзогенным или эндогенным, рост уровня образования среди женщин запускает процесс трансформации общества, отдаляя его от традиционного.
- Уход от традиционного общества необратим и развивается независимо от экзогенных факторов, спровоцировавших исходный импульс, до тех пор, пока все население не станет эгалитарным.
- Менее разнородные и стратифицированные общества склонны к более стремительной и всепроникающей диффузии эгалитаризма, т.е. не возникает закрытых сообществ, не затронутых процессом. И наоборот, чем выше неравенство в обществе (например, этническое), тем медленнее и менее равномерно проистекает диффузия.
- Чем сильнее распространены эгалитарные нормы в обществе, тем выше вероятность совместимости двух конкретных представителей этого общества. Таким образом, в результате гендерного равенства происходит укрепление партнерских союзов и увеличение рождаемости.
- Окончательное утверждение гендерного эгалитаризма в качестве новой социальной нормы позволит семьям всех социальных страт точнее воплотить свои предпочтения в области планирования семьи. В итоге, по завершении переходного периода, воспроизводство станет Парето-оптимальным.
Публикация в жунрале Демоскоп Weekly, #665-666